Книга: «Долина творчества» (формат pdf, среднее качество сканирования) открыть
АБХАЗСКАЯ ЛЮБОВЬ
-Не умирай! Зачем ты поднялась в такую рань,
Ведь пуля – дура, я же говорил.
Он промахнулся, идиот и дрянь,
Ведь я тебя собой почти прикрыл…
-Дурашка, если б он попал в тебя,
Я не смогла б и двух секунд прожить.
Одной остаться, лишь тебя любя?
Ты посильней, тебе и саван шить…
-А как же я? В переплетенье дней
Мне одному тоскливо… Ни к чему
Расцвет далёких заревых огней,
Туман в вечернем маревом дыму.
-Не торопись… Душа уходит вдаль…
Лет через сто я там тебя дождусь.
Не плачь, мужчина… Я люблю… Мне жаль…
Я счастлива… Я даже… улыбнусь…
-Не у-ми-рай!!!
* * *
-Шире шаг, тяните ножку при ходьбе, —
Раздавалось зычно на плацу.
А девчонки, в рост к забору прикипев,
Не таили от курсантов красоту.
Под околыш – старшина – упрятав взгляд,
Усмехался в пышные усы:
-Охмурили, обалдели и стоят…
Ну, робяты! Ну, курсанты, молодцы!..
А мальчишки нецелованы еще,
Их смущает старый греховод.
Но тесней примкнув к плечу плечо.
По плацу идет за взводом взвод.
В воскресенье, завтра, у курсантов выпускной,
Им обещан бал полночных лун.
Улыбайтесь, девочки, веселите строй…
Сорок первый. Город Львов. Июнь…
* * *
Сбежав от зноя летнего,
От трудностей «сохи»,
Под звёздами Веретьева
Пишу свои стихи.
За елями скрывается
Полузаросший плёс.
И к той, что там купается,
Я всей душой прирос.
Придёт моя красавица,
Вздохну ей из-под век:
Хочу тебе понравиться,
Остаться здесь навек.
Она с улыбкой ласковой
Ответит:
-Обалдуй…
И мне отдаст уста свои
Под долгий поцелуй.
* * *
Дом заснул, темны проёмы окон,
Бледноликой гостьей колдуна
Светит, заколдованная Блоком,
Стылая и грустная луна.
Снежным лесом, путая овраги,
Одинокой тенью бродит волк –
Рыцарь, полный силы и отваги,
Грации познавший смысл и толк.
Не боится крови. За «идею»
Может жизнь без трепета отдать.
И готов сразиться с чародеем,
Только… не умеет он летать.
Будь ты даже умным, крепким зверем,
Нету крыл – подобен валуну.
И, кляня в бессилье звездный терем,
Волк ночами воет на луну…
ПОД ЗВОН КУРАНТОВ
Тише, куранты, тише,
Не потревожьте сна…
Мается кот на крыше,
Спит до весны Весна.
Ёлочку нарядила –
Праздничной ночи суть,
Стол для гостей накрыла
И прилегла вздремнуть.
Тихо вздыхает флейта
Ласковой феей сна.
Тише, куранты, бейте:
Спит до весны Весна.
Меридианом марким
Шествует Новый год,
Дарит свои подарки,
К ёлке Весну зовет.
Время вина фужеры
Выпить за мир до дна.
Знайте, куранты, меру:
Спит до весны Весна…
…С НОЯБРЕМ!
Жил в плену у пьянящих бокалов,
Редко книги ночами листал.
Вдруг возник из развала скандалов
Непотерянный мой идеал.
Средь страниц затерялась открытка –
Сколь былого заметы просты!
Осенила сквозь строки улыбка
Неземные девичьи черты.
…Часто память забыть что-то просим,
Тщась в забвении встретить покой.
А подружка по имени Осень
Одарила короткой строкой.
Проскрипела негромко калитка,
Прогремел заблудившийся гром.
Том в пыли, пожелтела открытка:
«Поздравляю тебя с ноябрём…»
* * *
У тебя в судьбе – четверо мужчин,
Милых и родных: брат, отец да я…
Не было в душе для пурги причин,
И любила ты, чувства не тая.
Брат далек теперь, не у дел отец,
Загрустила ты с чувствами в разлад.
В нашем изголовье засвечу светец,
Прошепчу молитву, всё пойдет на лад.
Разведет зима снеговой узор,
На ветвях берез инея наткет.
Вестником весны с запредельных гор
Аист в наш удел солнце принесет.
И займёт тебя до последних дней
Новая любовь, лучший из мужчин.
Не ревную я. Он моих кровей –
Хулиган и праведник, наш малютка-сын.
ТАТЬЯНА
«Итак, она звалась Татьяной…» —
Коль верно Пушкин говорил.
И нрав веселый и упрямый
И век машин не изменил.
Всё также тяготясь балами,
Спешит житейской мостовой,
В экономическом бедламе
Не растеряла разум свой.
Торопит век походкой лёгкой,
Смеётся шутке озорной
И с нескрываемой издёвкой
Считает глупость несмешной.
А в час зари ночного лиха,
Сиянье глаз прикрыв рукой,
Она одна вздыхает тихо
Над поэтической строкой…
ОСЕННИЙ ФЛЁР
Давай с тобой, Аринка, отдохнём,
Невзгод житейских растопив метели,
Ведь мы же заслужили, в самом деле,
Блаженство забытья с тобой вдвоём.
И пусть готовит выговор судьба,
Отметив невезение в приказе,
И не храним мы деньги в ЛОГОВАЗе,
Рассчитанном на чью-то медность лба.
Но правом вечным наделил Господь,
Что бы ни говорили нам невежды,
Хранить в душе на два гроша надежды,
Покуда не погрязнет в плотском плоть.
И мы живём, и любим, и храним
И от дурного глаза, и от порчи.
И нам вдвоём и трепетней, и горче
Ноябрь, осень, «белых яблонь дым…»
ВЕРА
Когда бороться не хватало сил
И встречный ветер был колюч, как шпага,
Тебя я до небес превозносил,
И ты давала воли на полшага.
Когда я мёрз, друзьями позабыт
И вьюгою житейской запорошен,
Расцвечивала чёрно-белый быт
Ты, словно гость, что радостно-непрошен.
Всегда со мной, незрима и скромна,
Не требуя заслуженной награды,
Ты рада, не ослабнув от вина
И от атеистической бравады.
Ну что ж, тебе я должное воздам.
Надеюсь, этим не прогневлю Бога.
Любовь моя – мой христианский храм.
А ты – к нему кратчайшая дорога!
НАВЕЧЕРИЕ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА
Ещё с Востока не пришла звезда,
Чтоб известить рожденье Иисуса.
И русский гнев не испила Орда,
И на Москве-реке жилищно-пусто.
Ещё не книжны древние века,
И правит Ирод в нищей Иудее.
Парят над Вифлеемом облака,
Главенствуют язычества идеи…
Но плотник ясли сколотил уже
И корм засыпал овцам и коровам,
И Август по финансовой нужде
Ведёт учёт и душам, и покровам.
Иосифа торопит Бог-отец
Вести Марию в град царя Давида,
Ведь столько падших в тьму греха сердец
Мечтают избежать тенет Аида.
«Спаси, Христос, на долгие века,
Взяв на себя людского хамства груды!..»
Но человечья память коротка,
И вечны и Голгофы, и Иуды…
СВЯТКИ
Январские календы попортил перевод,
Преобразив в российские коляды.
Языческий обычай по-прежнему живёт,
Тревожа зримо ортодоксов взгляды.
Двенадцать дней – крещенские – святы для христиан,
Являясь тропкой к озаренью светом.
Их возвеличил кодексом ещё Юстиниан –
Поборник христианского завета.
Должна встречать молитвами «святые вечера»,
Колени преклонив, мирская паства.
Спасая души грешные с заката до утра,
В пути под сень заоблачного царства.
Но радость от рождения, крещения Христа
Пост чередует шутовским бездельем.
Торопит весть благую бессонная звезда,
Мерцая ярко святочным весельем.
ИЛЬИН ДЕНЬ
С утра в душе томление,
А звон колоколов
Потворствует движению
Лишь праведных основ.
Коленопреклонённые
Стоят у алтарей
И бабушки согбённые,
И выводок детей.
И в страхе нечисть дикая
Стремится скрыться в ад.
Сегодня время тикает
Злодейству невпопад.
Сегодня всё особенно,
Вдоль поросли былья
Мчит в колеснице огненной
Святой пророк Илья.
НАТАЛЬИН ДЕНЬ
Первые блики проседи
Красят листвы прожилки.
Падают листья – осени
Стылой земле посылки.
Тянется из-за Сенежа
Клин журавлей спешащий.
Мы друзей ценим бережно,
Мало их, настоящих.
Время диктует правила,
В Лету уходит лето.
Где ты любовь оставила,
Там она плачет где-то.
Робкая, одинокая,
Хрупкая, беззащитная,
По-деревенски «окая»,
По-городскому «выкая».
Сумерки нынче ранние,
Ночи сегодня тёмные.
Чувства чужие ранены,
Струны родные порваны.
Бьёт лужи дождь заплаканный
Точками настроения,
Жизнь ограничив знаками:
Ната, сентябрь, воскресение…
14 ДЕКАБРЯ 1825 г.
На Сенатской площади кирасиры в ряд
Стройными колоннами, дерзкие, стоят.
На Руси безвластие: двор понёс урон,
А наследник скипетра не вступил на трон.
Россиян лишь армией можно в дуги гнуть,
Пронеслось казармами: «Надо присягнуть!»
Генералы важные – стрункою во фронт,
Строй ломает гвардия принципам в афронт.
Всё смешалось к вечеру: выстрелы, метель,
Мужество и трусость, барабанов трель.
Этот прёт на плаху, тот шукает брод,
Но опять закован в кандалы народ.
…Времена меняются, но един уклад:
Для царей – всевластие, для народа – ад…
* * *
Читала девушка стихи,
Напевно рифмами играя,
И словно все свирели рая
Звенели ветками ольхи,
Когда её тревожит ветер,
Сгибая с присвистом лозу.
И слушая, смолкали дети,
Старухи прятали слезу.
…Читала девушка стихи,
И с ними рушились столетья,
Местоименья, междометья
Парили, словно мотыльки
Над белопенною равниной,
Которая зовётся днём,
Где мы безвыездно живём,
Вдаль чередой секунд гонимы.
… Читала девушка стихи,
И это – строки и сомненья,
Восторженности вдохновенье –
Запало в душу навсегда.
И путеводная рука
Была прохладна и легка,
Как стан, затянутый в стремленье
Божественного вознесенья на облака…
Читала девушка стихи…
ГОГОЛЬ
Жизнь мальчишку баловала сказкой
Ярмарок сорочинских купчих.
Он писал об этом с приукраской –
Почерк был размашист, твёрд и лих.
Пыхал трубкой седовласый Бульба,
Чёрт ночами тешил кузнеца,
Мчался ревизор по делу службы,
Был Остап в обиде на отца…
Но перо всё медленней плясало,
Увязая в царстве «мёртвых душ».
Вздрогнул человек, вздохнул устало,
Чувствуя, что более не дюж.
Вышел в мир, взглянул поверх разора
(Сердце словно сделано из льда)
И промолвил в стиле приговора:
Скучно жить на свете, господа!..
* * *
Какой там госпиталь!.. Так, раскладушек скрип
Под старою брезентовой палаткой,
Где хрипы раненых и чей-то слабый всхлип.
Сестрицы Аннушки? Наверно, ей несладко
Терять свои прекрасные года
Под неумолчный грохот канонады,
И отвечать на просьбы: «Жить бы…» – «Да»,
Когда по чести «Нет» ответить надо.
Она прямит закомканный листок
И водит ручкой по нему незримо.
Израненный рязанский паренёк,
Срываясь в стон, твердит письмо любимой.
-Прощай, Маринка, недоцеловал,
Недосрывал цветы на древе жизни.
Меня накрыл артиллерийский шквал
Чужой удачи на чеченской тризне.
…Сестрёнка слёзы давит рукавом,
Рукой торопит стон его бессвязный,
А у мальчишки пред глазами дом,
Родной посёлок – будничный и праздный.
Спешит додиктовать своё письмо,
Успеть проститься, прежде чем косая
Старушка-смерть отнимет, что дано
Ему на двадцать лет земного рая…
И невдомёк парнишке, что конверт
Усталый цензор равнодушно спишет:
-Какой наивный! Думает, что смерть
И местный ад в письме своём опишет…
…Да, не услышит милая: «Прости…»
Мать не узнает, где её Дениска.
…Какой там госпиталь! Так, бивуак в степи,
Могильный ров без тени обелисков…
ОСТРОВ КРЫМ
Что сегодня творится с Россией,
Незабвенной моей страной?
Заграницей объявлен Киев,
Инородным – туркменский зной.
Как капель истончает камень,
Так и души тревожат сны.
Снится нам очищающий пламень
Апокалипсиса войны.
Мировая… Чечня, хорваты,
Бурунди, Сальвадор, Ирак…
Канонадой звенят автоматы,
Красит кровью закаты мрак.
И тела мы калечим, и души,
Даже летом поденщики зим.
Оторвавшись от смысла и суши,
Начал плаванье остров Крым…
ВО СЛАВУ ЖЁЛТОГО ЛИСТА
Осенний день разыгрывает пьесу
Из области житейских мелодрам.
И скоро по всему большому лесу
Листва стечет неспешно по стволам.
Недолго листьям радоваться свету,
И всё же, перед смертью не дрожа,
Они сродни, наверное, поэту,
Воспевшему отточенный кинжал.
Они ещё станцуют вальс мятежный,
Своею страстью ветер покорив.
По снегу разметав свои надежды,
Недолюбив, не спев, недокружив.
А может, это всё большой театр –
И наша жизнь, и мягкий листопад?
И может, зря благим мы сыплем матом,
Когда подолгу не дают зарплат?
Ну, что же, скоро свет погаснет в зале,
И зрители займут свои места.
Чтоб им, как обещали, показали
Спектакль во славу жёлтого листа…
ВИШНЁВЫЙ САД
Твой сад уснул, метелью припорошен.
Забылись вишни в снежной бахроме.
Соседский мальчик новые галоши
Примерил на сугробной целине.
Деревьев сны, наверное, цветные.
Им снится многоликий летний зной
И мы с тобой, влюблённо-озорные,
Как той, давно потерянной весной.
Да я и сам грущу о той потере,
Ведь лучших глаз на свете не найти.
Мы с садом осознали в полной мере,
Что лишь с тобой нам к счастью по пути.
…Весна февраль вдруг припугнёт капелью,
Когда слова и мысли невпопад.
Набухшей почкой, соловьиной трелью
Напомнит нечто нам вишнёвый сад…
ВЕСНА
Какие ливни! Что за грозы!
Они меня лишают сна.
Из сердца вытащив занозы,
Я их приветствую – весна!
Весна – сезон любви и неги,
Бессонно-длительных ночей.
Я, как безжалостный Онегин,
Диктую рифмы всё звончей
Какой-то трепетной Татьяне,
Чьи не забудутся черты,
И мысль моя, быстрее лани,
Вновь дарит девушке цветы –
Мелодией, знакомой с детства
И предназначенной одной.
Куда мне от восторгов деться
Такой сиреневой весной?!..
РОМАНТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Гудзонов залив, Лабрадор, Манитоба…
Ласкают слова незнакомые слух.
Напрасно романтикой бредим мы оба,
Ведь ветер скитаний к романтикам глух.
Министр финансов растратит получку,
Которую нам не успел заплатить.
Конечно, за это получит он «взбучку»,
Но нам всё равно пароход не купить.
Вздохнём экономно, подтянем желудки,
Спасибо властям, электричество есть:
Поджарятся быстро экранные «утки»,
И слух изласкает правительства лесть.
А нам на десерт, мой романтик с тобою –
Сенкевича неторопливый рассказ,
А также назло иностранному «бою», –
Квашонки, Кропотки и яблочный Спас…
ОСЕНЬ
Синь небес и желтизна листвы
Создают причудливую гамму.
Вновь природа разыграла драму
Увяданья солнечной поры.
Где-то застучали топоры –
Лесорубы тянутся к озону,
И плоты сплавляются к затону,
Дымом становясь с тоской смолы.
А кому-то валенки малы…
Это перед зимнею-то стужей!
Нарасхват селу валяла нужен,
Да запил… недели полторы…
Во дворах – ошмётки от коры,
Грязь… Но всё метель укроет вскоре.
Осень – это золотое горе
Некогда улыбчивой весны…
НОЧНОЙ МУЗЫКАНТ
Владимиру Равинскому
Жизнь в подземный переходах
Остограммится к ночи.
А над ними вдаль на «шкодах»
Мчатся быстро фирмачи.
Деньги – зло. Но брать их надо,
Утверждал, по слухам, Кант.
Ночь. Подземная «эстрада».
Одинокий музыкант.
Из кармана ствол достану,
Монолог из пары слов,
Чтоб по простенькому плану
Разделить его улов.
Он играет. Эти звуки
Мне о многом говорят.
Словно бабушкины руки,
Гладят, лечат, теребят…
Напрочь я забыл про слёзы,
Про душевный непокой.
Плачут музыкой берёзы,
Ноты сыплются листвой.
Вспоминаю домик скромный
В деревеньке под Орлом,
Взгляд девчоночьих огромных
Глаз напротив за столом.
Нет давно девчонки этой,
Деревенька умерла,
Но шатаются по свету
Ноты – памяти слова.
Вот играет доходяга.
Я вздохну, убрав наган:
-Как зовут тебя, бродяга?
-Я-то… Штраус Иоганн…
ВЕСТОЧКА ИЗ ЮНОСТИ
Тихий посёлок. Восток Беларуси.
В лужах глубоких купаются гуси.
«ИЛ» в поднебесье парит.
У сельсовета судачат бабуси,
Дама седая, спросив о Митусе,
В дверь старой хаты стучит.
-Здравствуйте! Помните с именем Тани
Связанный город, вехи мечтаний.
Клятвенный спич «за любовь»?
Жили тогда вы… не в Намангане?
Значит, забыла, вот наша память –
Целишься в глаз, мажешь в бровь…
Сколько же лет отцвело, облетело…
Что говорите? Да, постарела.
Кстати, и вы не юнец.
Что привело к вам? Ясное дело,
Детство о чём-то напомнить посмело,
Жизни предвидя конец.
И подводя постепенно итоги
Дальних скитаний по пыльной дороге,
Хочется юность вернуть.
Вот и стою я у вас на пороге,
Может, осталось от чувств к недотроге
Добрых мгновений чуть-чуть?..
Старец угрюм, он распряг страсти сани:
-Было. Прошло под воздействием брани.
Жизнь, как немое кино.
Я поиграю вам на баяне,
Тучи на небе, водка в стакане…
Впрочем, теперь всё равно…
В ГОСТЯХ
Что дать могу тебе? Тружусь, как вол,
Да всё напрасно… Зыркну суетливо.
И, словно составляя протокол,
Скажу казённо: «Хоть бы пригласила».
И вот в гостях. Стол на двоих накрыт
И тайный сумрак скрадывают свечи.
Ругаю тех, кто сделал нищим быт,
Почти антиправительственны речи.
Экран ТэВэ неловкости убрал,
Сочувствую притворно Антонелле,
Пусть и ругал намедни сериал
За то, что там «не как на самом деле».
Но беден я. И здесь любовь права,
Меня лишая права на надежду.
Я прячу в тень рубашки рукава,
Прорехи часто штопаной одежды.
Курантов растревожены басы.
Не в чувстве, в нищете боюсь признаться.
Зевнёшь, украдкой глядя на часы…
-Да, заполночь. Пора и собираться.
…Ты уберёшь посуду со стола
И до утра глядишь бессонно в небо.
Нам души не война сожгла дотла,
А нашей «мирной» жизни быль и небыль.
Меня прогнал на улицу простой
Вопрос, с оттенком очень грустной нотки:
(Вот по пути и бар полупустой)
«Что дать могу тебе?
-А мне бы водки…
КОЧЕГАР
Котельная врастает в землю,
Присыпанная угольком.
Ей отопить свою деревню
Велел районный исполком.
И в недрах топки паровозной,
Которую сто лет назад,
Списав, оставили совхозу,
Пылает раскалённый ад.
Лопатой крепкою совковой
Кидает уголь паренёк,
В обмен на тёплые альковы
Ему начислен доппаёк.
Не мелочь это в нищей жизни,
Когда с работою напряг.
Его глаза восторгом брызжут,
Лишь искры в стороны летят.
Угля с запасом накидает,
Чтобы закончился час пик.
И с наслаждением витает
Над мудростью потёртых книг.
СТАРИК
Очки без дужек. На веревке.
Он называет их «пенсне».
Вздыхает, что без подготовки
Пришлось непросто на войне.
Крылечко надо бы подправить,
Совсем рассыпался плетень.
Да силы нет и чай поставить,
И «дольше века длится день».
Один живёт в своей деревне:
«Кто на Москву, кто на погост
Переселились», – скрипнет древне,
В плену у иссушённых слёз.
«Кому я нужен, – буркнет сухо,
И помолчит, уставясь в пол. –
ТАМ заждалась меня старуха,
А я здесь, как дурной нушпол».
Он веком бит, ровесник века,
И обойдён своей судьбой.
Блок вечно прав: луна, аптека,
Ночь, неуют и непокой…
НЕ ДАНО
«Я вас люблю…» – словесный панегирик
Пленил немало девичьих сердец.
«Я вас люблю…» – слова висят как гири,
Я зря на них надеялся, гордец.
Я ошибался в сопредельном чувстве,
И, потеряв надежду и покой,
Пишу напрасно вирши об искусстве
Чужою бесталанною рукой.
Вы не прочтёте тщетные потуги,
И, слава Богу, беден их язык.
Я прячу деньги, мысли от супруги,
Ведь даже мыслей у меня впритык…
Ну что же, поглядим на мир устало –
Проходит жизнь, как пулька в домино.
И мы не любим, как порой бывало,
Нам даже ненавидеть не дано…
МОНАСТЫРСКОЕ
Л. Андреевой
С утра звонят колокола
На радость миру.
Послушниц праведны дела –
Пекут просвиру.
И просят Бога нас простить –
Всех, кто греховен.
И райской жизнью наградить
Тех, кто достоин.
Молитвой за себя и нас,
Изгнав беспечность,
Они несут свой добрый глас
Куда-то в вечность.
Вслед за монашеским перстом
Смотрю в оконце.
Дай Бог, чтоб вечно над крестом
Светило солнце!
НА ПОКРОВ
На Покров у нас погода ндравная.
Что же, осень – дело своенравное –
Холодает – близится зима –
Стала неизбежно ранней тьма.
На Покров у нас погода снежная –
Заметает вьюга чувства нежные.
И колючий резок первый снег,
Как когда-то близкий человек.
На Покров у нас плохие новости –
Нету денег ни в селе, ни в волости.
Нет и власти – в Думе и в Кремле,
В общем, нету счастья на Земле.
На Покров у нас немного радости.
Слава Богу – Церковь – Остров благости,
Не закрыта в этот день и час:
Помолитесь, батюшка, за нас!
На Покров…
НОЧЬ У «БД»
Здесь защитников вечер встречал моросяще-безрадостно,
Понимали ребята, что недолговечен покой.
И стонала в шеренгах гитара прощально и сладостно,
И твердил об угрозе атаки бесстрашный Руцкой.
Догорали костры, истекая белесою дымкою,
Оттеняя собой неприкаянный траур небес.
Завели свои танки последней партийной пластинкою
Адвокаты ЦК и радетели КПСС.
Зарыдала Смоленка, теряя людей под прицелами,
И омыл её камни бесшумный багряный ручей.
Здесь ещё много дней будут стены от ужаса белыми,
И останется вечно ковёр из цветов и свечей.
Задержался рассвет над поникшей от горя державою,
Не звенят в небесах голоса певчих птиц зоревых.
Эта ночь рассчиталась с людьми и бесславьем, и славою,
Воздавая одним и карая нещадно других…
КАЗИНО
Зелёное сукно стола
За много лет видало виды.
Здесь часто Талия спала,
Посапывая от обиды
На этот мир, на игроков
И на хрустящую колоду,
С которой племя дураков
Крупье обманывать взял моду.
Он карты мечет по столу,
Искоренив надежд излишки,
Как дождь осеннюю листву,
Рука его сжинает фишки.
Будь ты бандит или портной,
Или писатель Достоевский,
Крупье добавит по одной
И снимет банк с улыбкой дерзкой.
За счет него тебе налить
Предложат (нищему – подстилку?).
И до утра ты будешь пить,
Расколотив судьбы копилку…
ТЕЛЕФОННАЯ ЛЮБОВЬ
По мобильнику поздравления
(Разгулялся научный прогресс).
Чтоб поздравить тебя с днём рождения
Голос мой в дали космоса влез.
Через спутник, размноженный цифрами
В электронный какой-то сигнал,
Голос мой пересыпанный рифмами
За секунду парсек пролетал.
Чтоб успеть, чтоб слова поздравления
Прежде всех довелось мне сказать,
Как всегда, положась на везение,
Первым губы твои целовать.
Посылать поцелуи воздушные,
Получать их словесно в ответ.
Понимать, что в эфире подслушали,
И смеяться: любовь – не секрет.
И твердить, что люблю, что не властвуют
Над моею любовью века,
Что в душе у меня рифмы царствуют,
А по сердцу плывут облака.
Облака и надежд и желания…
(Без взаимности, слышишь, сопьюсь).
Электронные смяв лобызания,
Ты вдруг выдохнешь тихо: сдаюсь…
Возвращаюсь, бегу от прогресса я.
Ты меня не брани, не гони,
Не хочу больше вечного стресса и
Вот такой, телефонной любви.
Я хочу снова жить в нашем домике,
Видеть в окна сиреневый сад,
Засидевшись над маленьким томиком,
Отвечать вдруг тебе невпопад…
Телефон раскалится от бешенства,
Понимая, что списан в утиль.
Ты прости ему это невежество,
Он всего лишь игрушка, мобиль…
…Ежегодно встречая Успение,
Счастье в дом непременно зови,
Отмечая не свой день рождения,
А конец телефонной любви…
ВЕСЕННИЙ ГОСТЬ
Не ждал Ершалаим гостей
Порой весенней.
Средь сонма местных новостей
Лишь сплетен тени,
Как те гадалки по руке,
Твердили люду,
Что гость уже невдалеке –
Подобен чуду.
И кто-то, с пальмы ветвь сорвав,
Бежал навстречу.
Ему почтение воздав,
Без лишней речи.
Вошел усталый Человек
Под своды града.
Запомнить этот лик навек –
Уже награда.
Но неприветлива толпа,
Жестоки нравы.
Палач накинул свой колпак
На меч кровавый.
И прокуратор всех кляня,
Им, иудеям,
Сказал: «Казните без меня.
Я не умею»…
Через века же у славян
Он объявился.
И где-то, в стане киевлян
Остановился.
И вновь толпа издалека
Его узнала:
Всё та же тонкая рука,
Лик без забрала.
Здесь, у славян, Ему и жить,
Средь них Он первый!
Пришлось лишь пальму заменить
Ветвями вербы…
ПРИЗНАНИЕ
Я тебя не люблю, ненавижу,
Не прошу твоего участия.
Я тебя никогда не увижу,
Распрощался с тобой, как с частью «я».
Ты шагаешь соседней улицей
И живёшь на другой планете.
Называет тебя муж умницей,
Кличут мамочкой милой дети.
Не завидую тихой гавани,
Я иду по своей дороге.
И давно совместное плаванье
Предложил другой недотроге.
Счастлив? Да, но порою лунною
Я подчас осекаюсь, грубя.
И тайком от Вселенной думаю:
Вру я всё. Просто, Я ТЕБЯ…
С. Клычкову
Стихи поэта, как нектар,
Лечили души и сердца.
Не рукотворный – божий дар
Звездой в Поэзии мерцал…
Но Бог оболган и распят,
И с храмов сброшены кресты.
Смиренные, в граните спят
Защитники идей простых.
Явь хуже, чем больные сны.
Мерцая, гаснет звёздный свет.
Руси поэты не нужны!
Зачем? Ведь Сталин сам – поэт!
В арестах Русь, в кострах, в дыму.
Жгут книги, торопясь успеть.
«Поэт? Пойдёшь на Колыму,
Она отучит песни петь…»
И льётся не нектар, а мат,
Жизнь превращая в балаган…
…Какой-то полупьяный хват
В поэта разрядил наган.
ГРАНИ
Меня же терзают грани
Меж городом и селом.
Н. РУБЦОВ
Вологодские злые метели
Ткали издавна кружева.
Что-то, видимо, проглядели,
Заговорные всплыли слова.
Из пушистой метельной кудели
Выткан был рифмоплёт, острослов.
При рожденье сорочку надели,
Чтоб хранила от глупых врагов.
И с надеждой о праведной доле,
В ночь, под уханье северных сов,
Наречён был он именем Коля
И фамилией русской Рубцов.
И, хранимый судьбою своею,
Шёл по жизни поэт не спеша.
Бесподобно пером владея,
Не кривила собой душа.
Было всё, кроме смерти, в плане.
Был успех у судьбы под крылом.
Но поэта замучили грани
Между временем и умом…
* * *
Воздержимся от суеты,
В плену побудем у молчанья,
И вспомним милые черты
Чертовски милого созданья.
Пройдёмся улицей Мечты,
На площадь Памяти вернёмся.
Возложим юные цветы
Всему тому, о чём печёмся.
Моя любовь – твоя печаль,
Твоя печаль – моя тревога.
Любимая, мне очень жаль,
Что мучил я тебя так много.
Ты помнишь, каждому своё,
Воскликнул Он, идя к Голгофе.
Тебе – счастливое житьё,
Мне – неуют и чёрный кофе…
«ДОМОВ УЮТ»
Анечке
Обнимая «масявого плюшку»
(Так детишки игрушки зовут),
Моя маленькая подружка
Говорит мне про «домов уют».
Рассуждает с серьёзностью важной
Про такие «бальшие» дела:
-А у нас строят дом двухэтажный,
И «вишнявая» вся расцвела…
Выдаёт с головою секреты,
Не желая их в тайне хранить:
-А у нас есть варенье в буфете,
И его я успела разлить…
Для неё нет ни войн, ни «разборок»,
Ни бездомья, ни курса валют.
Ох, подольше бы, милый ребёнок,
Согревал тебя «домов уют».
* * *
Пуля в горле, словно шило в скате…
Видно, так уж повелось на свете:
Матери рожают на закате,
Палачи стреляют на рассвете.
Выпил конвоир, чтоб не терзаться,
Закусил и с трупа снял ботинки.
Выдохнул: «Ну что ж, вполне сгодятся…
Загоню, духи куплю для Зинки…»
Пионеры позже посадили
Здесь, по недомыслию, берёзки.
На костях на дедовых трубили
Внуки, рано сплюнувшие соски.
Но однажды юный барабанщик
Здесь прочёл своё четверостишье.
Очень смелый оказался мальчик –
Сразу было взорвано затишье.
Он стоял перед дружинным строем,
Исключённый, изгнанный из рая.
И читал поэму не о Трое,
Ни на шаг от рифм не отступая:
«Пуля в горле, словно шило в скате…
Видно, так уж повелось на свете:
Матери рожают на закате,
Палачи стреляют на рассвете…»
СТАЛЬ И МОЛОТ
Сталь молотом куют. Об этом зная,
Мальчишка Скрябин выбрал псевдоним.
И Джугашвили, друга не смущая,
Не поколеблясь, согласился с ним.
-Пусть молот бьет, течёт по свету Лена,
Пусть Бедные и Горькие живут,
Пусть строят кузни, в них – за сменой смена –
Сталь кузнецы российские куют.
Она пойдёт на пули и оковы,
Она нужна моей большой стране.
Вы куйте, кузнецы, к тюрьме засовы,
Выковывайте власть и славу мне.
…Всё рассчитал коварный Джугашвили,
Сосо всё очень тонко рассчитал.
Знал: из того, что химики открыли, –
Сталь – самый несгибаемый металл…
ПОЛОВИНКИ
Ночь следы притеняла,
Дождь со снегом прошёл.
Ты меня потеряла,
Я тебя не нашёл.
Нас метельная вьюга
Размела по долам:
Ты имеешь супруга,
Я – в плену милых дам.
Мы во многом похожи,
А вот любим не в такт:
Я твои сны тревожу,
Ты волнуешь мой шаг.
Плох, считаю, твой парень,
Ты коришь выбор мой.
«Каждой твари по паре…» –
Про кого это, Ной?..
* * *
Ах, какой неуютный апрель
Подарила нам нынче природа!
Притаилась под стрехой капель,
Вздулся лёд у Кулижкина брода.
Это, верно, с того, что у нас
Заскучали сердца по истоме.
И не то чтобы пламень погас,
Навалились причины и кроме.
Просто в торопи скачущих дней
Мы забыли о чём-то неспешном,
И не полотый вырос репей
Там, где место растениям нежным.
Не грусти! Мы прополем сердца,
И ещё расцветут наши души.
И небес золотая пыльца
Воздух сделает чище и суше…
ПИСЬМО ДРУГУ
Журавлей торопит к югу
Холод инеем бодрящим.
Я пишу открытку другу –
О пустом и настоящем.
Я хочу в словах простейших
Рассказать о нашей жизни.
О делах – больших, святейших,
И о повечерней тризне.
Я хочу поздравить друга
С днём рожденья. Что за дата!
А в кармане стонет вьюга
О подарке адресату.
Впрочем, дело не в подарке –
Деньги портят отношенья –
Пусть струится без помарки
Сувенир стихосложенья.
Если в строках новой книги
Зашагают рифмы строем,
Сбросим мы нужды вериги,
Храм поэзии построим.
Значит, ценность не в зарплате
И не в дорогих подарках.
И пока далёк Кондратий,
Лучше думать об Одарках!..
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Падает с неба ночь,
В зыбке заснула дочь,
Девочке снится сон,
Что в неё паж влюблён.
Девочке снится бал,
Где с ней он танцевал,
Где для неё флейтист
Выдал весёлый твист.
Девочке снится сад,
Тихо там розы спят.
Там подарил ей паж
Сказочный экипаж.
Лошади упряжь рвут,
Кучер заносит кнут.
В золоте весь лакей,
Просит: «Садись, скорей».
Катится экипаж,
Счастлив весёлый паж,
Девочке горя нет,
Но… заалел рассвет.
ЗАЛОЖНИКИ
Из далёкой от нас Ломбардии,
Где не только прекрасно поют,
Перешли в Россию ломбарды, и
В них сегодня чего не сдают.
Ибо если страна обнищала,
Хлеба нет у её сынов,
То не станет духовным Начало
И не будет уютен кров.
И фамильные драгоценности
Приравнялись к муке в цене,
Вот такие «обыкновенности»
В нашем мире. Как на войне.
И теперь ростовщик-оценщик –
Уважаемый человек.
Пусть и скареден он, процентщик,
Что же делать – суровый век.
Здесь уже не до замков и гвардий –
Нам бы выкупить пряник и кнут.
Наши кормчие в грабь-ломбарде
Заложили свою страну…
ДИКАЯ ОХОТА
Дикая охота короля Проглота –
Загоняет зайца свора кобелей.
Им его не жалко – такова работа,
Значит, рви на части, рви и не жалей!
Королей свергают копья революций,
Утверждая «добрый и цивильный строй».
Но теперь по праву неких конституций
Гонит дичь на плаху кобелиный вой.
Видно, это гены прежних поколений:
Давит на сознание непонятный груз.
Тот – достоин славы – бьёт без сожаления,
Этот – пожалевший – выродок и трус.
Наша жизнь вращается чётко по спирали –
Времена меняются, да названья стран.
Дикая охота же вечно продолжается,
Мир себя терзает, свежей кровью пьян.
…Дикая охота короля Проглота –
Загоняет зайца свора кобелей.
Им его не жалко – такова работа,
Значит, режь на части, режь и не жалей!..
ПОКАЯНИЕ
Довоенное поколение…
Рюшки-бантики, чёрные вороны.
Твёрдость духа и… червь сомнения –
Лагеря на четыре стороны.
Баллы школьные, стройки ударные
И собрания комсомольские.
И окрестные слухи базарные:
-А у этого – корни польские…
-А у этого – папка в лагере…
-А у этой – мамаша в ссылке…
И тайком отправляли в ГУЛАГи вы
Безымянные ваши посылки.
Довоенное поколение…
Расцветавшее в тёплом июне…
Отступали, вели наступление
Поседевшие рано люди.
Вы мечтали не жить дензнаками
И зачитывались фантастикой…
Прокатились по судьбам траками
Самоходки с фашистской свастикой.
Но победную точку поставили
На сожжённом рейхстаге в Берлине,
И свои костыли отставили
Из руин поднимая святыни.
Довоенное поколение,
Отошедшее к вечному сну,
Перед вами нам нет прощения
За потерянную страну…
ТУРСЕЗОН
Ты никогда не бывала в Канзасе?
Что же, слетаем, лето в запасе.
Не подвела бы только погода –
Что-то совсем расшалилась природа.
Купим билеты, чартерным рейсом
В сердце Америки с сумкой и кейсом.
Сутки полёта, минимум клади
И стюардессы с внешностью Влади.
Пару недель в современнейшем Сити,
Где тротуары и души в граните,
Где испоганил свежесть дыханья
Запах продажности перекупанья.
Душно в такой прозябать атмосфере,
Да и в карманном бюджете потери.
Есть и другой путь, не менее верный –
Что нам Канзас, отдохнем и в деревне.
* * *
Частенько не в ладах с судьбой –
Дня пилигримы –
Ведём мы с ней незримый бой
В тени могилы.
И не торопим душу в рай,
И в ад, конечно.
Но как ты рок ни ублажай –
Всё безуспешно.
…Играл у дома мальчуган –
Пацан прелестный.
Манил его на стройку кран –
У дома тесно.
Он побежал через шоссе,
Где мчат машины…
Напрасно, юзом по росе,
Скрипели шины…
Шофёр с дороги тельце взял
И прослезился.
Машину гнал, судьбину клял
И матерился…
Потом забегали врачи,
Но тело бренно.
И растревожила в ночи
Людей сирена.
Он надрывался, он звенел –
Тревожный зуммер.
Врач сделал всё, но не успел,
И мальчик умер…
НОЧНЫЕ ДУМЫ
Ночь. Луна. У дома бродит ветер,
Заплутав в невидимой траве.
Зелены картофельные плети,
Нету жёлтых красок на жнивье.
Лето. Август. Поздние зарницы.
И предвестья близости дождей.
Спит вода в объятиях криницы,
Чтоб на утро радовать людей.
Редкая собака в подворотне
Гавкнет, провожая нас с тобой.
Мы живём с тобою не в Капотне,
А в деревне, празднуя покой
Ночью здесь не часто «нарушают».
И не смотрят – кто, зачем и с кем.
С жёнами чужими разрешают
Побалакать, в общем, без проблем.
Тут крамолы нету – в самом деле,
Кто мне это может запретить –
Повести с тобою рядом велик,
Иногда в охотку пошутить?
И вздохнуть о том, что по ошибке,
В выборе житейских половин,
Мы с тобой растратили улыбки
Не дождавшись лета, в пору зим.
Наше… и не наше это лето.
Ты со мной… И всё же не со мной.
Грустные сбываются приметы –
Лето не сменяется весной…
НАТАШКА
На брови налезла фуражка,
Которую дед подарил.
-Опять хулиганишь, Наташка, —
Кричал ей сосед Автандил.
С мальчишками мячик гоняла,
Дразнила бездомных собак.
Забытою кукла лежала
В портфеле её просто так.
Цвели синяки на коленках
И ссадин узор на локтях.
Дралась часто на переменках
И взрослым грубила в гостях.
Но время способно на чудо,
Прошли то ли год, то ли два,
И вдруг неизвестно откуда
Возникла иная молва:
«Красавица! Чудо!.. Невеста!..» —
Крестил новой славой её
Наш двор – уникальное место,
Где слухов копилось быльё.
И как-то в восторженный вечер,
Под праздничный скрип радиол,
Я обнял Наташкины плечи,
Вручив ей букет маттиол.
Ударит – рассвет встречу в морге –
Наташкин гнев, словно гроза.
Но вдруг распахнулись в восторге
Её голубые глаза…
ТАТЬЯНИН ДЕНЬ
Какая грустная мечта,
Какая робкая молитва…
И ты давно уже не та –
Моя проигранная битва.
С тобою пил на брудершафт
Какой-то унтер бестолковый.
Мне ж ссылку прочил мудрый Плавт.
Ох, зря я дал ему целковый.
И я тебя не узнаю,
Вернувшись из чужих скитаний.
Не закушу, опять налью
И назову, как прежде, Таней.
…Рисунки утренних теней
Расплывчаты и угловаты.
Была ли ты? Тебе видней…
А можно ли латать заплаты?..
* * *
Помню, ты как кошка,
крепко смежив глазки,
мне мурлычешь: «Лёшка,
убаюкай сказкой».
Надо б попотешней,
тем не выбираю,
о любви нездешней
робко привираю.
Ткнулась в одеяло,
догорает свечка,
и стучит устало
милое сердечко.
Утром из-за леса
прокрадется солнце,
вспыхнет под навесом
в проруби оконца.
Лик мой некрасивый
как туман растает.
Скажешь: «Что за диво,
не надоедает».
И забыв поэта,
улыбнёшься сладко,
лишь щенок при этом
заскулит украдкой…
* * *
Ты соткана из милых мелочей,
А я таких подробностей – ревнитель.
Стелю ковры, рихтую шик свечей,
Чтоб пригласить тебя в свою обитель.
Дверь отворится, медленно войдёшь,
Оставишь плащ на вешалке в передней.
Присядешь и расслабленно вздохнёшь,
Каскад волос освободив от гребней.
За спинами танцующих теней
Легко признаюсь в дерзком увлеченье,
Когда сверчок из дровяных сеней
Поможет рифме чувственным скрипеньем.
Останешься, родишь мне сыновей,
И распрямишь погнутые скрижали.
Ты соткана из милых мелочей,
Но важное всегда по крохам ткали.
* * *
Подари мне себя – всю, без остатка.
Заключи в кольцо одиноких рук.
Знаю я, ты права, мне придётся несладко,
Но ещё тяжелее без этих мук…
МОЛЬБА
Наведи у меня порядок –
В доме, в судьбе, в душе.
Пусть растворится осадок
Грусти не в анаше.
Застели поостывшее ложе
В предвкушении сладкого сна.
И согрей меня нежностью кожи,
А не бокалом вина.
Рассчитайся с моими долгами,
Не наделав своих долгов.
И сумей посечь батогами
Зло, забравшееся под кров.
Называй моё имя славным,
В нём спокойствие находи.
А теперь я прошу о главном:
Оставайся, не уходи…
О. К.
Тебе бы родиться не в этой стране
И даже не в этом времени.
Представь, прискакал бы на диком коне,
Стряхнул пыль дорог со стремени.
Вошёл бы в покои, шагнул в будуар,
Чтоб вздрогнула ты неистово.
В камине – уголья – на сердце пожар –
Свечение чувства чистого.
Карета у входа, мы едем на бал,
Тебя ждут мазурок рауты.
С каким наслаждением я б ревновал
Тебя к поколению скаутов.
И ты, размахнув вихрь юбок своих,
Кружилась бы в танце яростно.
А ночью, в карете головку склонив,
Сказала б: «Целуй, пожалуйста!»
Ты б вечно царила в эпохе картин
И слушала мудрые речи.
А я опустил бы мехов палантин
На милые эти плечи…
Тебе бы родиться не в этой стране…
Опять начинается бой.
Подай автомат, ляг ближе к стене,
Не бойся, ведь я с тобой…
Г. Шпаликову
Ты загадал: калине красной
Алеть на ветках до зимы –
Примета жизни не напрасной
И долгой, как цветные сны.
Летели дни, писались строки,
Текла рекою суета.
И, приближая смерти сроки,
В судьбу вторгалась вновь не та.
Спешили узким коридором
На встречу с ломаной судьбой.
Да лишь несчастье было скорым,
Неуходящим – неустрой.
Вовсю природа постаралась.
Но время – разума тюрьма.
Калина быстро осыпалась,
Настала ранняя зима…
Елене Журкиной
Мы жизнь вогнали в стремена
В лихую, мрачную годину.
Растоптан мир, царит война,
И бьют враги в живот и в спину.
Теряя веру и друзей,
Мы стелим стяги на могилах.
Правительству и командирам
Готовим счёт своих потерь.
Но вновь приказ: идти вперёд,
И снова бой, тяжёлый, долгий.
И сам Господь не разберёт
За что мы бьёмся, словно волки.
А дома – слёзы матерей
И одиночество подружек…
Хлебнём сосед, по паре кружек,
Покуда живы. Ну, налей!..
РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЙ ДИАЛОГ
-Расскажите сударь мне про это,
Не стесняйтесь говорить про то…
И звезда российского балета
Кутается в старое манто.
А к её нетопленой квартире
Нежилой прибился неуют.
-Ну же, что там происходит в мире?
Где танцуют и о чём поют?..
Смотрит он на бывшую богиню:
Седина, тоскою полон взгляд.
-На дворе теплее… Здесь застынем…
-Но ведь там… стреляют, говорят.
На лице ни горечи, ни страха,
Искры жизни погасил туман,
Сползший с горных пиков Карабаха
На Баку и тот же Ереван.
Отвечает сударь с важной миной,
Подбирая важные слова:
-Что Нью-Йорк? Там жизнь не пахнет тиной,
Зеленеет сочная трава.
Там живут… С улыбкой засыпают,
Радуются солнцу поутру.
Уезжайте! Все же уезжают!..
-Если я уеду, я умру…
* * *
История стремится вспять,
Твердя свои уроки,
Толпа торопится распять
Добро, а не пороки.
Всё тяжелей и жёстче гнёт
Проклятия над миром.
Живым из ада восстаёт
Безжалостный царь Ирод…
ИСПОВЕДЬ РАБКОРА
В моих стихах автоморфизм
(Ах, знать бы, что это такое!).
Но мне знаком лишь пофигизм
И публицист Соммерсет Моэм.
И то не сам, а перевод
Недавно вычитанный в книжке,
Где нет ни слова про завод
Вконец наскучивший мальчишке.
И я слоняюсь у станка
И стружку уминаю тазом,
Пиша (пися?), нет, ждя звонка
(Слова какие-то – заразы).
В моих стихах антагонизм
(Мне это написал профессор),
Он проповедовал марксизм
На лекции в цеху компрессор…
Ну в смысле «ном» — компрессорном,
Где я на лекции евоной
Стихи все вывалил вверх дном
К его ногам массивной тонной.
Надменно взял мою тетрадь,
Сказал, что дома разберется,
И вот прислал, ядрена мать,
Письмо, в котором и стебется.
Он пишет, русским языком
Я не владею, мол, и баста.
Послать бы гада с ветерком,
Чтоб поскорее склеил ласты.
На чем же с мастером порой
Я очень дивно изъясняюсь,
Как прохожу сквозь проходной
И с дамою одной ботаюсь?
Нет, этот крендель вдрызг неправ,
Он сам не знает наших песен.
А у меня свонравен нрав
И сам я дюже интересен.
Я хлеще Пушкина порой
Стремглав закручиваю ритму,
И мой начальник-геморрой
Меня сподобил алгоритму.
Он так вот прямо и сказал:
Ты, Василек, как лошадь в польте,
Я алгоритмы понимал,
Но вот тебя понять – увольте.
Но не расстраивайся Вась,
Державин тоже был в измене,
Смотря на пушкинскую масть,
А вышло-то, что Пушкин гений.
Когда издам свой новый хит
Заткнется ленинский философ.
На всю Россию прогремит
Поэт Василь Лукич Поносов!..
От публикатора. Стихи
Нашел я в мусорной корзине.
Они, конечно, не плохи,
Но не легли на душу Зине,
Которой опус подарил
Поносов Вася вместе с сердцем.
Я, каюсь, стиль тот сохранил,
Размножив лишь. Издатель Перцев.
ЛАНА
Суббота. Один из вокзалов столицы.
Свистят электрички, бегут проводницы.
Толпа пассажиров штурмует платформы,
Спеша на фазенды, забыв про реформы.
И я тороплюсь, пробираясь толпою,
Покинуть столицу, уехать на волю.
Скользит равнодушно людей вереница –
Чужие слова, незнакомые лица.
И вдруг из толпы в нарушение планов:
-Постой, Алексей! Подожди, это – Лана!
И сразу я вспомнил Латгалии плесы,
Девчонку из Дагды – до пояса косы.
Глаза ее – чаши с озерною синью…
Я звал ее: «Лана, поедем в Россию!
Там солнце в ненастье сияет сквозь тучи!»
Она отвечала: «А в Латвии лучше!»
…Судьба разлучила меня с россиянкой.
Шли годы, Латгалия стала загранкой.
Остался за призрачной этой границей
Кусочек России – дом Ланы Синицкой.
Она превратилась в красавицу-даму,
Обрезала косы, отправилась замуж.
И вдруг… на столичном гудящем вокзале
Мы друг перед другом воочию встали.
Признаюсь, не чаял увидеть я Лану
В толпе гомонящей – бичей, наркоманов…
…Отложен отъезд, завязалась беседа,
У ног моей Ланы малыш-непоседа,
Смеясь, по бетону катает игрушку,
Сопливый оборвыш, мальчиш-побирушка.
-Скажи, что случилось? Муж выгнал из дома?
Зачем же в Москву, нет ли в Дагде знакомых?
Ведь это не жизнь, на вокзале, без пищи!
Малыш заболеет, а вылечить – тыщи…
…Поникли ее голубые озера:
-Муж любит меня, но не может стать вором.
Из Латвии нас попросили убраться,
А здесь мы чужие, куда же податься?..
Вот так и бичуем с семьей и друзьями,
Милиция гонит, как будто мы пьяни.
Отчаялись «выбить» работу и дом,
Забыла давно, что имею диплом…
-Поедем ко мне, ох ты, лишенько-лихо!
-Ну, всех не возьмешь, а куда мы без них-то?
Здесь мама моя и родители мужа…
Все живы пока, только мучает стужа…
-А что же правительственные заверенья
О помощи русским в тяжелое время?
-Кому мы нужны? Нам чиновник столичный
Сказал: «За «лимон» поселю в… дом публичный…»
Заплакала Лана: «Беги, опоздаешь!
Ты нам не поможешь, себя потеряешь!»
…Я ехал в свои журавлиные дали:
«Кого мы в тот август три дня защищали?..»
Нет, не убедили друзей моих лица
В словах президента, что Русь возродится…
Вернуться на главную
24.12.2019
Комментарии 1