ВЛАДИМИР СКВОРЦОВ

ВЛАДИМИР СКВОРЦОВ

      Владимир Георгиевич Скворцов родился в Москве, с детства связан с Талдомом. Первые стихи были опубликованы в газете «Заря» в 1980-м. Окончил факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова. Работал в газете «Заря», возглавлял редакцию местного радиовещания и редакцию телевизионной программы «Талдомская неделя». Работал заместителем главы администрации Талдомского района. Возглавлял пресс-службы в Запрудне и в Талдоме, работал директором Талдомской типографии.                               

***

Спасибо, любимая, снова и снова

тебе за письмо, и за тёплое слово…

Спасибо тебе за иллюзию счастья…

Нет, всё же – за СЧАСТЬЕ с тобой встречаться –

и в мире реальном, и здесь, в интернете…

За счастие знать, что ТЫ есть на планете —

чудесное чудо цветистого мая,

июньская тучка моя грозовая,

сентябрьский букет в синем платье из гжели,

хрустальное пенье февральской метели…

Горячий июльский полуденный зной,

горючий октябрьский дождь проливной,

рождественско-лёгкое облако снега,

апрельская первая тёплая нега,

поток золотой августовского мёда,

ноябрьского ветра лихая свобода,

ты – мартовский первый ручей на заре,

ты – предощущенье весны в декабре…

Я знаю так мало, ты значишь так много!

Ты – жизнь моя – вечная к чуду дорога…

* * *

Я давно ничего не писал,

а сегодня как будто решился…

Ты подумала: старый напился…

Я напиться бы не возражал…

Очень жаль, что врачи запретили

даже рюмочку в год выпивать…

Мы бы с тобою поели-попили,

нервы стали б друг другу мотать…

Ну, а может, пошли бы в туманы,

в роще слушали бы соловья…

Были бы до безумия пьяны –

главным образом, видимо, я…

И июньскою ночью беззвёздной,

в час, когда отступает жара,

я бы понял, что вовсе не поздно

целоваться с тобой до утра…

Что ещё в этой жизни короткой,

хоть седая уже борода,

я могу миловаться с молодкой,

и что в жилах ещё не вода…

Под цветущей раскидистой липой,

под рассвет на траве луговой

я бы суть этой тайны великой

разделил бы с одною тобой…

 

За полчаса до Нового года

 

Что принесёт нам Новый год,

сегодня вовсе я не ведаю…

Но знаю точно наперёд,

что четверги придут за средами,

что за апрелем будет май,

что лето превратится в осень,

что, как дожди ни поливай,

меж туч проглянет неба просинь…

И год за годом, день за днём

загадочны, непредсказуемы

лишь судьбы… Будущим живём…

В мир новый год вступает суетно…

          Миньоны

                ***

Вот, просыпаюсь по утрам:

болит и ломит тут и там…

И радость хлещет по затылку:

болит? Так значит, жив, курилка!

***

Прочь все знания и тревоги!

На постели бы вытянуть ноги!

Погрузиться бы в сладкие сны

до утра этих суток весны…

***

Глубокой мыслею томима,

ей всё же сразу не делись…

Ведь жизнь – такая пантомима,

что глубина уходит ввысь…

 Вернуться на главную

ЕВГЕНИЙ ГУРОВ Из давнишнего

ЕВГЕНИЙ ГУРОВ

Родился в г. Сухуми в 1951 году. После окончания МГУ им. М.В. Ломоносова работал в Волгограде, затем – в Абхазии, где в 1988 г. вышла его первая книжка стихов «Беслетка». Вот уже четверть века Е. Гуров живёт в Талдоме. Печатался в различных поэтических сборниках. Член Союза журналистов СССР, затем и России.

 

 

                          Из давнишнего

 

Москвичка

Твоим глазам не холодно?

Колени не продрогли

в тонюсеньких колготочках

при всём честном народе?

 

Куда летишь неспешно ты?

Кому звонишь уверенно,

всегда на вид успешная,

всегда на вид отменная?

 

О чём за гладью светлою

твои заботы зимние?

О ком на белом свете-то?

Каким жива ты Именем?

 

 

Чем не песенка?

На станции Савёловской

рассталися мы с Олечкой.

Та станция конечная,

тоска моя сердечная.

 

Но вот продлили радиус.

И я, конечно, радуюсь,

что вовсе не конечная,

тоска моя сердечная.

 

***

Весна и лето,

от страсти млея,

строили

глазки

многим

очень…

Сосредоточенны,

властны

ласки

твои,

осень.

 

***

Небо в звёздах,

мимоза в снегу.

Невозможного

не избегу.

 

Эскиз

С ловкостью ласки

ветер октябрьский

рвал перфорацию

желтых сердечек

с веток берёзовых,

в небе распластанных.

Снег укрывал их

голые плечи.

 

***

Любовь,

была ты ящером!..

Тебя увидел ящеркой,

пугливо миг тепла ловящей

на валуне Великого оледенения.

 

***

Моя осенняя дочурка,

смеясь, перебежала старый двор…

Вдруг увидал оставшиеся годы –

её шажки.

 

Строфа

Пришла строфа ко мне во сне.

Бог с ней!

Я на другой улягусь бок.

С ней бог.

 

 

Галатея

 

Из глины ли, из мрамора,

из времени-пространства

вела тебя рука моя –

куда теперь деваться?

Из гобелена старого,

где озеро не выцвело,

ты выплывала, стало быть,

ты стала быть единственной.

И разные пророчества,

и все, кто мной оставлен был,

лишь на тебе окончились –

ты это, значит, стало быть.

Ваял тебя без устали,

опасная затея…

Сказать теперь решусь ли,

что не того хотел я?

 

Марево

Т. Г.

В июльском воздухе

у входа в рощу

падеде стрекоз

было похоже

на дозаправку

бомбардировщиков…

Этот фантом в духе Дали

скрылся потом вдали

за краем

покатым

поля.

Треща и постреливая недовольно,

туда ж умчалась высоковольтка.

Стрекоз влюблённых разнять не в силах,

дразнила она полудённый тандем…

В тот день,

от делать нечего,

летали боттичеллиево

и мы с тобою парою.

Реально

было

марево.

 

 

В горах

От вовсе ненужного мщенья,

от новых последних обманов ­—

туда, где плывут по ущельям

тугие тампоны туманов…

Вверху, на зелёных полянах,

овеяны ветром и солнцем,

омыты глухими дождями,

белеют огромные кости…

объедки немыслимых оргий,

где Время — неистовый слепень,

где пляшут в восторге предсмертном

дубы на отвесных отрогах…

Свою же последнюю тайну

твоя отдала ли рука мне?..

Друг в друга в итоге исканий

врастают деревья и камни.

 

Кофе по-турецки

Глоток. На чёрном глянце

галактики вихрятся.

Глоток —

и нет галактик.

Такое

вот

занятье.

 

***

На закате, на закате

полетят за солнцем чайки.

Полетят за солнцем чайки.

В эти несколько минут

чёрным пеплом на закате

белотрепетные чайки,

чёрным пеплом на закате

в сине море упадут.

 

 

 

***

Я этот город.

У меня болят

суставы перекрёстков, жилы улиц.

Во мне кричат безмолвные дома

и ноют встреч невынутые пули.

Я этот город, я прилёг у волн

в ночи полуразогнутой подковой…

Прожекторов слепящий белый холод…

Высокое горенье маяков.

 

Эпилог

Короче паузы,

острее резонансы.

Немного жаль,

что мало так осталось…

 

Но жизнь, она

не красная цена ли

за чей-то изумительный сценарий

к картине «Мир — желание о нём»?

И пусть горит оно огнём!..

 

А вот и смерч — труба-дорога —

туда, где вроде полубога

я был…

Прохладно там и гулко.

Земная кончилась прогулка.

По буквам…

иду к вам…

 

Вернуться на главную